Я кратко излагаю:
В 1708 г. был создан русский гражданский шрифт, причём в изготовлении эскизов букв принимал активное участие сам Пётр I. В 1710 г. был утверждён образец нового шрифта азбуки. Это была первая реформа русской графики. Суть петровской реформы заключалась в упрощении состава русского алфавита за счёт исключения из него таких избыточных букв, как «пси», «кси», «омега», «ижица» и другие, упразднении омофоничных пар «иже — и» (И-I), «зело — земля» (S-З). Однако впоследствии часть этих букв была восстановлена в употреблении. В ходе введения гражданского шрифта появилась буква Э («Э» оборотное), для того чтобы отличать её от йотованной буквы Е, а юс малый был вытеснен буквой Я (восходящей к одному из его скорописных вариантов).
В гражданском шрифте впервые устанавливаются прописные (большие) и строчные (малые) буквы.

Буква Й (и краткое) была введена Академией наук в 1735 г. Букву Ё впервые применил Н. М. Карамзин в 1797 для обозначения звука [о] под ударением после мягких согласных, например: нёбо, тёмный.
К XVIII в. в разговорном языке звук, обозначавшийся буквой ять, совпал со звуком [э] (в литературном языке до конца XVIII в. на месте «ять» полагалось произносить дифтонг «иэ», такое произношение сохранялось в начале XIX в. в ряде провинциальных диалектов). Буква Ѣ, ѣ (ять), таким образом, оказалась излишней, но по традиции, она ещё длительное время удерживалась в русской азбуке, вплоть до 1917—1918 гг.

А это по поводу реформы грамматики в 17 веке:
Наиболее важные реформы русского литературного языка и системы стихосложения XVIII века были сделаны Михаилом Васильевичем Ломоносовым. В 1739 г. он написал «Письмо о правилах российского стихотворства», в котором сформулировал принципы нового стихосложения на русском языке. В полемике с Тредиаковским он утверждал, что вместо того, чтобы культивировать стихи, написанные по заимствованным из других языков схемам, необходимо использовать возможности русского языка. Ломоносов полагал, что можно писать стихи многими видами стоп — двусложными (ямб и хорей) и трехсложными (анапест и амфибрахий), но считал неправильным заменять стопы на пиррихии и спондеи. Такое новаторство Ломоносова вызвало дискуссию, в которой активно участвовали Тредиаковский и Сумароков. В 1744 г. были изданы три переложения 143-го псалма, выполненные этими авторами, и читателям было предложено высказаться, который из текстов они считают лучшим.

Известно, однако, высказывание Пушкина, в котором литературная деятельность Ломоносова не одобряется: «Оды его… утомительны и надуты. Его влияние на словесность было вредное и до сих пор в ней отзывается. Высокопарность, изысканность, отвращение от простоты и точности, отсутствие всякой народности и оригинальности — вот следы, оставленные Ломоносовым». Белинский назвал этот взгляд «удивительно верным, но односторонним». Согласно Белинскому, «Во времена Ломоносова нам не нужно было народной поэзии; тогда великий вопрос — быть или не быть — заключался для нас не в народности, а в европеизме… Ломоносов был Петром Великим нашей литературы.»

Кроме вклада в поэтический язык, Ломоносов был также автором научной русской грамматики. В этой книге он описал богатства и возможности русского языка. Грамматика Ломоносова была издана 14 раз и легла в основу курса русской грамматики Барсова (1771), который был учеником Ломоносова. В этой книге Ломоносов, в частности, писал: «Карл пятый, римский император, говаривал, что ишпанским с богом, французским — с друзьями, немецким — с неприятельми, итальянским — с женским полом говорить прилично. Но если бы он российскому языку был искусен, то, конечно, к тому присовокупил бы, что им со всеми оными говорить пристойно, ибо нашел бы в нем великолепие ишпанского, живость французского, крепость немецкого, нежность италиянского, сверх того богатство и сильную в изображениях краткость греческого и латинского языка.» Интересно, что Державин позже высказался очень похоже: «Славяно-российский язык, по свидетельству самих иностранных эстетиков, не уступает ни в мужестве латинскому, ни в плавности греческому, превосходя все европейские: итальянский, французский и испанский, кольми паче немецкий».